Неточные совпадения
За
столом, покрытым бумагами, сидели два человека: пожилой генерал, виду строгого и холодного, и молодой гвардейский капитан, лет двадцати осьми, очень приятной наружности, ловкий и
свободный в обращении.
В буфете, занятом офицерами, маленький старичок-официант, бритый, с лицом католического монаха, нашел Самгину место в углу за
столом, прикрытым лавровым деревом, две трети
стола были заняты колонками тарелок, на
свободном пространстве поставил прибор; делая это, он сказал, что поезд в Ригу опаздывает и неизвестно, когда придет, станция загромождена эшелонами сибирских солдат, спешно отправляемых на фронт, задержали два санитарных поезда в Петроград.
Потом уж он не осиливал и первого тома, а большую часть
свободного времени проводил, положив локоть на
стол, а на локоть голову; иногда вместо локтя употреблял ту книгу, которую Штольц навязывал ему прочесть.
Привалов вздохнул
свободнее, когда вышел наконец из буфета. В соседней комнате через отворенную дверь видны были зеленые
столы с игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик с длинной седой бородой, и какой-то господин с зеленым лицом и взъерошенными волосами. По бледному лицу Ивана Яковлича и по крупным каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно было заключить, что шла очень серьезная игра.
Когда новое помещение для азартной игры освободило большой двухсветный зал, в него были перенесены из верхних столовых ужины в
свободные от собраний вечера. Здесь ужинали группами, и каждая имела свой
стол. Особым почетом пользовался длинный
стол, накрытый на двадцать приборов.
Стол этот назывался «пивным», так как пиво было любимым напитком членов
стола и на нем ставился бочонок с пивом. Кроме этого,
стол имел еще два названия: «профессорский» и «директорский».
Груды тщательно подшитых, но не обревизованных рапортичек постоянно валялись на его письменном
столе, и в том числе целая годовая отчетность скотницы Феклы, деятельность которой с первого раза показалась ему подозрительной и которую он тем не менее никак не мог найти
свободную минуту учесть.
Дорогие ковры, громадные кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы; на фотографиях, разбросанных по стенам, очень красивые женщины, умные, прекрасные лица,
свободные позы; из гостиной дверь ведет прямо в сад, на балкон, видна сирень, виден
стол, накрытый для завтрака, много бутылок, букет из роз, пахнет весной и дорогою сигарой, пахнет счастьем, — и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг наконец счастья, возможного на земле.
— Здесь есть отличные шамбр гарни с мебелью,
столом, прислугою, сервировкою… Если вы прикажете, я сегодня же объеду их несколько и узнаю, где есть
свободные отделения, какой величины и в какую цену.
Ища глазами
свободного места на этом конце
стола — ближе к двери, которой вошел сюда, я видел много еще не занятых мест, но скорее дал бы отрубить руку, чем сел сам, боясь оказаться вдали от знакомых лиц.
Бессознательным движением Вернер шагнул к
столу и оперся на него правой рукою. Гордый и властный от природы, никогда еще не принимал он такой гордой,
свободной и властной позы, не поворачивал шеи так, не глядел так, — ибо никогда еще не был свободен и властен, как здесь, в тюрьме, на расстоянии нескольких часов от казни и смерти.
Ароматов, скомкав шляпу под мышкой, каким-то приниженным шагом взошел на крыльцо и продолжал молча отвешивать поклоны; стоило большого труда упросить его взять
свободный стул и сесть к
столу.
В это время из кухонной двери вырвалась яркая полоса света и легла на траву длинным неясным лучом; на пороге показалась Аксинья. Она чутко прислушалась и вернулась, дверь осталась полуотворенной, и в
свободном пространстве освещенной внутри кухни мелькнул знакомый для меня силуэт. Это была Наська… Она сидела у
стола, положив голову на руки; тяжелое раздумье легло на красивое девичье лицо черной тенью и сделало его еще лучше.
Было в нем что-то густо-темное, отшельничье: говорил он вообще мало, не ругался по-матерному, но и не молился, ложась спать или вставая, а только, садясь за
стол обедать или ужинать, молча осенял крестом широкую грудь. В
свободные минуты он незаметно удалялся куда-нибудь в угол, где потемнее, и там или чинил свою одежду или, сняв рубаху, бил — на ощупь — паразитов в ней. И всегда тихонько мурлыкал низким басом, почти октавой, какие-то странные, неслыханные мною песни...
Мирович. Как же я раскаюсь? Ты сама же хотела остаться у меня безо всякой жертвы с моей стороны, и если я поступил теперь так, то это было делом совершенно
свободной воли моей! (Садится за
стол, начинает быстро и быстро писать. Написав торопливо и как бы сам не сознавая того, что делает, звонит.)
В маленькой каюте, в которой помещалось восемь человек, и где
стол занимал почти все
свободное пространство, было тесно, но зато весело. Юные моряки шумно болтали о «Коршуне», о капитане, о Париже и Лондоне, куда все собирались съездить, о разных прелестных местах роскошных тропических стран, которые придется посетить, и пили чай стакан за стаканом, уничтожая булки с маслом.
Поужинали и напились чаю. Андрей Иванович сидел у
стола и угрюмо смотрел на огонь лампы. Всегда, когда он переставал пить, его в
свободное от работы время охватывала тупая, гнетущая тоска. Что-то вздымалось в душе, куда-то тянуло, но он не знал, куда, и жизнь казалась глупой и скучной. Александра Михайловна и Зина боялись такого настроения Андрея Ивановича: в эти минуты он сатанел и от него не было житья.
Пирожков осмотрелся. Он стоял у камина, в небольшом, довольно высоком кабинете, кругом установленном шкапами с книгами. Все смотрело необычно удобно и размеренно в этой комнате. На
свободном куске одной из боковых стен висело несколько портретов. За письменным узким
столом, видимо деланным по вкусу хозяина, помещался род шкапчика с перегородками для разных бумаг. Комната дышала уютом тихого рабочего уголка, но мало походила на кабинет адвоката-дельца.
На станциях все были новые, необычные картины. Везде был праздник очнувшегося раба, почувствовавшего себя полноценным человеком. На станции Зима мы сошли пообедать. В зале I–II класса сидели за
столом ремонтные рабочие с грубыми, мозолистыми руками. Они обедали, пили водку. Все стулья были заняты. Рабочие украдкою следили смеющимися глазами, как мы оглядывали зал, ища
свободных стульев.
Пир продолжался. В отсутствие царя более
свободные беседы завязались там и сям за обширным
столом роскошной царской столовой храмины.
Это было и удобно и безопасно, ибо под
столом панычей офицеры удерживали ногами, имея и рты и руки
свободными, а между тем через обеспечение личности панычей устранялся скандал, который казался неизбежным при мерзком характере, какой обнаруживали эти неуступчивые молодцы.